Сергей Бакшеев - Любовница депутата [сборник]

Они не выходили из комнаты до самого вечера, пока изможденные не вспомнили, что ей пора домой. С тех пор они не скрывали своих чувств ни перед приятелями, ни перед ее родителями. Да это и невозможно было сделать, их лица светились любовью.

На Новый год Олег уехал к родителям в другой город. Ира обиделась. Она верила, что как встретишь Новый год — так его и проведешь. Олег убеждал, что это предрассудки. Ведь он поехал не к кому-нибудь, а к родителям! Он не был у них полгода, и навестил для того, чтобы обсудить возможные большие изменения в своей жизни. Мама не обрадовалась перспективе стать свекровью, и сумела посеять в душе сына неясные сомнения. Ире об этом Олег ничего не сказал.

А потом началась зимняя сессия. Они готовились отдельно, каждый к своему экзамену, затаив в душе обиду друг на друга. Встречались реже, и встречи эти были напряженными. Олег убеждал себя, что это пустяки, закончится сессия, начнутся каникулы и все у них наладится. Но в то же время он с тревогой думал, а вдруг, любовь — это одно, а совместная ежедневная жизнь с одним и тем же человеком — совсем другое. И вдруг, после свадьбы, о возможности которой они уже не раз говорили с Ириной, все будет не так счастливо и радостно, как прежде. Да и столько проблем это решение тянет за собой. Где жить, на что жить, как жить? И мама зудит, что ему еще рано. Сейчас самое время думать о будущем трудоустройстве, о карьере. А семья — это большая обуза.

Все эти мысли, тревоги, сомнения, так измучили Олега, что он, сдав последний экзамен, совершенно спонтанно взял, да и купил с большой скидкой горящую путевку в Сочи.

За время отдыха он ни разу не позвонил Ирине и только сейчас понял, как подло с ней поступил. В первые дни пребывания на турбазе, он представлял, как Ира мечется в своей комнате, хочет видеть его, ждет звонка, а он гордо молчит, и она раскаивается в своей обиде и страдает. Но сейчас он сам страдал, и сам раскаивался в своей глупости.

«Какой же я идиот!» — думал он. Ему нужен был друг, друг, способный понять его, и сопереживать вместе с ним. Этим единственным другом была для него Ира.

Слегка прихрамывая из-за неудачного прыжка с балкона, он вернулся в гостиницу и стал судорожно набирать Ирин телефон. На другом конце трубку подняла мама Ирины и сказала, что Иры нет дома, она уехала в дом отдыха в Подмосковье. Олег молча положил трубку. У него был шок.

Зачем она поехала в Дом отдыха? А как же он, Олег? Он ведь любит ее! Он совсем забыл в тот момент, что сам уехал первым и фактически бросил её, что ни разу ей не позвонил. А когда оцепенение прошло, и он понял это, его охватил ужас, а что если она там гуляет напропалую, как он здесь? Он чуть не завыл от этой мысли и ударил кулаком ни в чем не повинный телефонный аппарат.

Олег ушел в свой номер, там никого не было, и он бросился писать письмо Ирине. Сейчас он ей расскажет и объяснит, какой он дурак и сволочь! Он попросит у любимой девушки прощения, ведь он, кретин, во всем виноват! Только бы простила.

Олег исписал сумбурным подчерком несколько страниц. Он видел пред собой только Иру и выплескивал на бумагу все, что хотел ей сказать. Постепенно он успокоился и вернулся к реальности. Если отправить это письмо по почте, оно дойдет до Иры позже, чем он сам вернется в Москву. Нет, всё равно, он возьмет его с собой и отдаст ей. Может, тогда она лучше поймет его состояние и попытается простить.

За дверью послышались пьяные самодовольные вопли парней и визги девиц.

— Народ отдыхает, — шепотом проговорил Олег, горько усмехнулся и повторил. — Отдыхает. А ведь если чуть-чуть изменить приставку, получится — подыхает. Боже мой, так чем же мы здесь занимаемся?

— А-а, вот ты где, — вместе с ударом двери о стенку раздался громкий возглас Андрея. — Ты чего смылся, можно сказать дезертировал с поля боя. Да тебе за это знаешь, что, знаешь, что надо сделать? Кастрировать! Ты вообще, куда делся? Мы сидим, сидим и вдруг бац — тебя нет. Эта рыженькая говорит, что ты с балкона спрыгнул. Правда, что ли? Только я ей сразу не поверил. Ты что дурак, чтобы ноги ломать! Он, говорю, на соседний балкон перебрался и там сейчас с кем-нибудь развлекается. Ведь точно, да? Так и было? Рассказывай, где пропадал?

Андрей наконец замолчал и, расплывшись в улыбке, уставился на Олега.

— Да так, погулял немного, письмо вот написал, — нехотя ответил Олег.

— Ну ладно, хватит заливать. Витька тоже перебрался на соседний балкон и слышал, как там кто-то в темной комнате шебуршится. Ну, признайся, трахался с кем-нибудь, и сейчас лежишь, балдеешь?

— Балдеж — это состояние коровы после отёла.

— Чего?

— Балдеют коровы после того, как отелятся! Ясно?

— Точно, что ли? — Андрей засмеялся. — Приеду в Питер, расскажу ребятам, обхохочутся. У меня знаешь, знакомая есть, аппаратуру врубит, наушники наденет и мычит, не мешай, я балдею. У-у, корова! Ладно, пойдем к нашим, у нас там ничего не получается, со скуки помираем, а ты про балдеж расскажешь, хоть посмеемся.

— Не хочу я никуда идти. Я лучше здесь останусь.

— Да ладно, кончай. Ты чего сюда приехал, отдыхать или ерундой заниматься?

С этими словами Андрей потянул Олега за руку, и тот, всегда пасовавший перед чужой бесцеремонностью, нехотя пошел вслед за ним.

Стоя на склоне горы Ахун на полпути к вершине, Олег невольно прокрутил события последних дне в памяти, чертыхнулся и упрямо пошел вперед.

Путь становился круче, кусты гуще, а снег глубже. Ему приходилось часто выходить на дорогу, и при желании он мог бы подъехать на попутной машине, но делать этого не стал. Тропинки исчезли, он шел напрямик, а порой просто карабкался по склону, цепляясь за кусты и деревья.

С трудом преодолев один из таких склонов, он выбрался на небольшую, ярко освещенную солнцем поляну. На ней почти не было снега, а в центре величаво и надменно красовался большой матово-черный камень. Наверное, когда-то давным-давно этот камень лежал на берегу моря, где волны и века как прилежные скульпторы изваяли из него привлекательное удобное ложе. С самого рассвета нежился камень в щедрых солнечных лучах, и сейчас Олегу показалось, что от камня исходят мягкие теплые волны. Олег блаженно растянулся в природном кресле и забылся. Но не прошло и нескольких минут, как он почувствовал, что камень не дарит ему тепло, а наоборот, жадно стремится высосать последние запасы сил и энергии из его тела. Олег понял, что надо сейчас же встать с этого камня, но вновь проснувшаяся в нем лень будто шептала: «Отдохни, ведь ты очень устал». Ему не хотелось делать никаких движений, в конце концов, что с ним может случиться, лежать бы вот так на солнышке да лежать …

Он прикрыл глаза и тут же обжегся о строгий и требовательный взгляд Ирины. Олег вскочил, обернулся на камень, и ему почудилось, что тот как-то нагло и криво ухмыльнулся. Неприятный холодок пробежал по телу. Олег припомнил, что уже не раз в последнее время испытывает подобные ощущения.

Два дня назад уехал Андрей. Его отлет был неожиданным, он получил телеграмму о тяжелой болезни матери.

Был вечер, они сидели втроем в своем номере, пили вино и играли в преферанс. Какой-то парень приоткрыл дверь и сообщил:

— Слышь, Андрюха, тебе там вроде телеграмма пришла.

Андрей удивился, но спокойно доиграл очередной кон и только после этого спустился вниз. Затем он вернулся и, не сказав ни слова, начал собирать вещи.

— Чего стряслось-то? Играть дальше будем? — спросил Виктор.

— Уезжаю, — вяло ответил Андрей. — Мать привезли в Питер, лежит в больнице.

— Привезли? А где она до этого была?

— На Новой Земле. Отец там служит.

— А-а, — протянул Виктор. — Сегодня уже не уедешь, самолет только завтра.

Андрей бросил в сумку рубашку, опустился на стул и вяло свесил руки между колен.

Виктор встал, зевнул и, сказав, что пойдет прогуляться, вышел. Андрей долго сидел молча, а потом тихо, не поднимая головы, заговорил:

— Ведь всё шло к этому. Здоровье ни к черту, а все на Север, на полигон, за деньгами, за выслугой. Чтобы потом жить, как люди. Мне только лучше от этого: предки почти весь год там, а я один в пустой квартире. Раз в неделю тетка придет, еды наготовит, вещи в стирку заберет. Иногда, правда, тоскливо становилось, но ничего, деньги присылают, а компания всегда есть. Такие вечеринки бывало, устраивали, о-хо-хо! Надоедало, конечно, одному. Под конец всегда хотелось, чтобы приехали побыстрее. А приедут — тремся, тремся друг о друга и всё как чужие. Потремся так неделю другую, они в санаторий укатят, а там уж и на острова пора. Сейчас и не знаю, о чем говорить буду при встрече … Отец, наверное, отзимует, окончательно вернется, вместе будем жить. Если, конечно, с матерью всё в порядке … Не знаю даже, хорошо это или плохо?

Андрей встал и подошел к окну. Олег механически перебирал карты.